Рецезия

АРОМАТЫ ПАРИЖА

Не знаю, является ли Том Тыквер ярым фанатом творчества Патрика Зюскинда, но непростую задачу он взял на себя смело. Мало того, что попытки толково переложить современное литературное произведение на киноплёнку успешными оказываются далеко нечасто, так ещё и сердцем «Парфюмера» совершенно логичным образом являются обоняние и аромат, описать которые визуально вообще представляется задачей непосильной.

Понимая это, режиссёр оправданно усилил зрительную часть некоторыми, казалось бы, сомнительными на первый взгляд ходами. Но если нередко попадающий в центр кадра крупным планом нос Бена Уишоу начинает несколько раздражать уже в первые пятнадцать минут (даже вспоминается гоголевский «Нос»); то определённая замедленность отдельных фрагментов с последующим почти стремительным их развитием – шаг весьма удачный. В конце концов, обычным человеком тонкие ароматы воспринимаются постепенно, и только по прошествии некоторого времени бурно расцветают, вызывая море эмоций. Режиссёр оправдано заключил, что, если пропихнуть запах в катушку с плёнкой нельзя даже навалившись всем своим весом, то постараться иными способами воздействовать на зрителя для создания схожих ощущений вполне возможно.

Впрочем, с подобной задачей Тыкверу удалось справиться не полностью. И дело не в том, что вслед за персонажами картины постичь райское наслаждение залу так и не удалось. Более проблемной оказалась реализация впечатлений Гренуя, человека способностей исключительных, а потому требующих несколько отличного инструментария и способов описания. Впрочем, и без этих тонкостей визуальный ряд и музыкальное сопровождение фильма остаются очень и очень достойными. Лёгкие недостатки в настройке впечатленческого баланса, к коим можно отнести и перебор с эпизодическими почти церковными запевами, общего впечатления почти не портят. Да и не так уж всё-таки плохо, что всё палитру ароматов европейских площадей двухсотлетней давности ощутить так и не удалось – иногда лучше поверить «на слово».

Говоря о церкви, тема которой активно затрагивается и сюжетом, нельзя не отметить и некоторую библейскую образность главного персонажа. В отдельных планах Уишоу больше похож, скорее, на Иисуса Христа, чем на Гренуя, а одна из сцен в саду вполне могла бы подойти для Тайной вечери. Собственно, следует заметить, что вообще вся картина вслед за книгой является примером смешения различных образных мазков. И если одному из них суждено наводить мысли о библии, а другому – воспоминания о шедевре Тинто Брасса «Калигула», но при этом сосуществовать в своём единстве, то это только подчёркивает силу художественной целостности произведения.

Последнее, пожалуй, и является главным критерием для «литературных» фильмов, и с справиться с ним на «отлично» Тыкверу удалось. В любом случае, из зала большинство зрителей уходило в молчаливом и откровенно смущённом состоянии явно под впечатлением – пусть и не совсем от повествовательной красоты, но всё же…